Лелиана не знала восторгаться Хозяйкой Леса или боятся ее. На своем веку барду довелось повидать разное, но путешествие в компании Серых Стражей оказалось едва ли не самым богатым на впечатления. Невольно она сочувствовала и доведенному до отчаянья Хранителю, обрекшему виновных и невинных на одинаково жестокую кару обернувшуюся бедой для его народа, но вместе с тем не могла не просить у Создателя об избавлении от уродливой волчей шкуры оборотней, сторицей искупивших грехи своих предков. В чем-то они напоминали ей о себе прошлой — такие же несдержанные, готовые на все ради мести, верящие в свою безупречную правоту. Хозяйка держала их вместе, возвращая крохотную частичку человечности, точно так же как Доротея однажды подвела ее к статуе Андрасте, подарив новую жизнь. Невольно взгляд барда обратился к стоявшей чуть поодаль Лиене, казавшейся как и раньше безучастной и спокойной. Происходящее не могло быть легким испытанием для долийки. Хранители были оплотом ее народа, последними стражами ускользающих в небытие традиций, теми кто помнит былое величие Долов. Видеть такую несправедливость, причиненную одним из тех кого само ество приказывает как минимум уважать, для любого стало бы пыткой. Уже в который раз Лелиана восхитилась силой духа эльфийки, подавляя необъяснимое желание подойди поближе и сжать ее огрубевшие от  обращения с луком ладони в своих. Хотя бы ради того чтобы сейчас она не была одинока.
Весь смысл просьбы Хозяйки увлеченная собственными мыслями бард осознала не сразу. В том что дух нуждалась залоге не было ничего странного, но вряд ли кто-либо из присутствующих, кроме разве что Винн, согласился бы добровольно поставить на кон свою жизнь. Она ожидала чего угодно — уверенной речи Табрис, пламенных возражений Алистера, насмешки Морриган, но уж никак не пяти слов сказанных Лиеной, выступившей вперед. Непроизвольно Лелиана тоже сделала шаг по направлению к ней, пытаясь остановить долийку. Даже если с Затрианом удастся договорится кто знает что сделают обозленные люди едва оковы проклятья спадут. В любом случае Махариэль рискует стать их первой жертвой. Создатель милосердный, она не может этого допустить по отношению к своей подруге, к той что не один раз прикрывала ее спину в бою. Пряжки на перевязи кинжалов поддались на удивление легко, и едва оружие со звоном коснулось пола, бард уже стояла перед Хозяйкой, открыто и безмятежно глядя ей в лицо.
- С вашего позволения я тоже останусь в качестве залога. - на секунду обернувшись к замершим в немом удивлении компаньонам она мягко улыбнулась добавив. - Наши жизни в ваших руках. Да пребудет с вами милость Андрасте.

Со вторым добровольцем оборотни обращались на порядок лучше, лишь подтолкнув к пролому в стене в котором секундой раньше исчезла Лиена и ее благовоспитанный конвой. Впрочем бард и не планировала сопротивляться, ни капли не жалея о своем решении. Если долийку попытаются обвинить во всех смертных грехах ее народа по крайней мере теперь у нее будет защитник, владеющий словом так же умело как и клинком. Вероятность того что при самом неудачном стечении обстоятельств обе пленницы станут желанными жертвами Лелиана не брала в расчет, полагаясь на мудрость Создателя до сей поры щедро осыпающего свою блудную дочь дарами.
Комната отведенная Серому Стражу и ее спутнице была небольшой, но обставленной в разы лучше чем на то надеялась поведавшая казематы изнутри орлесианка. Сказать по правде она ожидала пучок отсыревшей соломы на полу, скудно прикрытый куском рваной мешковины, но уж точно не крепко сбитый стол с придвинутыми к нему лавками и покосившуюся лежанку. Хозяйка явно пыталась завоевать их расположение, и понимание этого факта предавало барду больше уверенности в успех их рискованного предприятия. По старой привычке Лели присела, внимательно изучая внутреннюю сторону столешницы и проводя чуткими пальцами по основанию лавки. Похоже на то что неприятные сюрпризы в виде впивающихся в спину дротиков или острых шипов поднимающихся под пятой точкой им не грозили.
- Я не хотела оставлять тебя одну. - на секунду оторвавшись от работы бард посмотрела на Лиену непривычно серьезно. - Большинство волков без зазрения совести перекусят шею любому долийцу, и вряд ли Хозяйка может поручится за поведение каждого своего ребенка. Вместе безопасней.
Реплику о Создателе Лели намеренно пропустила мимо ушей, понимая что обычно молчаливая лучница всего лишь пытается согнать злость и раздражение. В свое время на ее месте она поступила бы точно так же, следуя нехитрым урокам Маржолейн. Если тебя бьют не подставляй вторую щеку, а отвечай той же монетой. Больнее, наотмашь.
- В том что произошло с ними не виноват никто кроме Затриана. - прикоснувшиеся к полу колени были покрыты пылью, но пока что женщине предпочла не обращать на это никакого внимания, устраиваясь на лавке напротив долийки. - Я многое слышала о Хранителях твоего народа, о том как они пытаются спасти традиции своих предков и передать их подрастающему поколению. Подобная миссия достойна восхищения.
Следующий вопрос Лелиана задала не задумываясь, позволяя ему сорваться с губ, разбиваясь о тишину камеры.
- Лиена, когда все это...когда Мор закончится, ты вернешься к своему клану?

Как не странно обычно красноречивой Лелиане не было что ответить на холодные слова долийки, ложившиеся на сердце непривычно тяжелым грузом. Во многом она была права. Да, она старше барда пусть и всего на несколько лет, да она быстрее и изящней в бою, да она Серый Страж тогда как бард всего лишь одна из сестер Лотерингской Церкви. Но пропасть между ними возникала отнюдь не благодаря этим причинам. Как бы долго они не путешествовали вместе для Махариэль она навсегда останется шемленом, недостойной даже взгляда гордого кочевого народа. Не зная куда деть руки она сцепила их в замок перед собой, с чрезмерным интересом изучая грубую кладку стены.
- Извини. - о, этого простого слова было слишком мало для того чтобы выразить то что она на самом деле хотела сказать. - Прошлым вечером... Я видела как ты смотрела на меня во время пения, но не сразу поняла. Это были слова твоего народа для которого я чужак. Я не имела права.
Тишина давила на слух, но заговорить до того как она тщательно подберет правильные слова Лели не могла. Лиена была для нее тайной, единственной кто не спешил выдавать свои истинные чувства наметанному во время многочисленных Игр глазу опытного барда. Если Морриган была постоянно и открыто агрессивна, то долийка попросту нередко избегала чужое общество, что ни в коем случае не облегчало поставленную перед женщиной задачу. Одна ошибка и эльфийка оттолкнет ее окончательно — именно этого Лелиана сейчас боялась пожалуй даже больше чем смерти.
- Затриан наказал всех без разбору, не считаясь с уровнем их вины. Далеко не все...шемлены жестоки, равно как и не все долийцы справедливы по отношению к нам. - Тон голоса барда был мягким, тихим, задумчивым. - Мой Создатель позволяет нам строить свои судьбы не основываясь на знании будущего, а так как это кажется правильным нам. Против Мора на нашей стороне правда, армия и Серые Стражи, легенды о которых я даже не берусь начать перечислять. У Архидемона нет ни малейшего шанса на спасение.
Последняя фраза сопровождалась искренней и открытой улыбкой. Лилиана просила своего покровителя о том, чтобы Лиена поверила в ее дружбу, приняла ее поддержку. В час когда им обеим грозит опасность никто не должен быть одинок.

Воспрянувшая было к небесам надежда оборвала свой полет от звука двух слов. Казалось бы какое Лелиане дело до гордой долийки — за все время их похода они перекинулись едва ли парой слов и бесчисленным количеством встревоженных, коротких взглядов в бою. Как будто единственный момент доверия обязательно должен быть покрытым смесью своей собственной крови с кровью врага, заглушен звоном стали о сталь и треском озона от колдовских молний. Барду было больше нечего сказать, нечем убедить Лиену в своем расположении. Сцепленные пальцы сжались сильнее, побелев от напряжения, пытаясь смягчить нарастающую в сердце горечь.
Своим ушам Лели поверила не сразу, глядя на эльфийку с немым удивлением. Впервые она не казалась такой безнадежно далекой и безразличной, впервые говорила искренне, не задумываясь о последствиях. Легкий румянец коснулся щек барда, и словам Махариэль она внимала не отрываясь, впитывая каждое из них, наслаждаясь биением крылышек многочисленных бабочек в животе, надеясь на то что этот момент продлится как минимум вечность. Атмосфера их импровизированной камеры неуловимо сменилась на более уютную, с каждым новым мгновением уменьшая проклятую пропасть еще на один дюйм.
- В ребячестве нередко нет никакого вреда. - Сдерживать предательски дрожащие от скрытой улыбки губы было непередаваемо сложно. - Если бы все жители Тедаса были детьми держу пари большинство проблем решились бы сами собой.
Упоминание о Сером Страже, забравшем долийку у ее клана, отозвалось на лице охотницы грустью. В отличии от Алистера, красочно описывающего лицо Преподобной Матери в тот момент когда Дункан сообщил ей о своих намерениях касательно неудавшегося храмовника, Махариэль никогда не упоминала мужчину доселе, равно как и тщательно избегала любых намеков на причины своего посвящения. Тот факт что гордый кочевой народ позволил шемлену увести одну из своих сестер должен был иметь под собой весомую подоплеку, но затрагивать эту очевидно болезненную тему Лелиана не спешила. Придет время когда Лиена сможет довериться ей настолько, что раскроет тайну сама.
- Ваш народ загадка, отцветающий прекрасный цветок аромат которого хочется сохранить не только в памяти. Когда я была малышкой меня нередко убаюкивала старая эльфийка, напевая слова которые я все никак не могла понять, но тем не менее чувствовала их тепло и силу. - Мягкая улыбка вопреки всем стараниям все же коснулась губ, отражаясь в обращенных к долийке голубых глазах. - Для меня будет величайшей честью спеть для тебя еще раз. Только для тебя...
Последнюю фразу Лели проговорила одними губами, едва слышимо и неожиданно нежно.

Этот момент хотелось поймать в раскрытые ладони как почти невесомую бабочку, щекочущую кожу хрупкими крыльями, и держать навсегда зафиксировав во времени. В любую секунду в темницу могли ворваться оборотни, в любую секунду они могли распрощаться со своими жизнями, но все равно Лелиана ни на что не променяла бы тепло взаимного доверия, тяжесть чужой руки поверху своих ладоней. На поверку пальцы долийки оказались куда более мягкими чем она того ожидала, отзываясь стремительно подступающим жаром во всем теле барда. К своему невероятному удивлению рядом с Лиеной она чувствовала себя больше как неопытная кисейная барышня чем интриганка в свое время вскружившая не одну голову. Возможно виной тому был тот факт что к жертвам своей Игры Лели не испытывала ровным счетом ничего - попросту подстраиваясь под настроение момента, говоря именно те слова которые они хотели слышать. С эльфийкой все было иначе — полузабытое чувство, старательно загнанное в самый дальний уголок сознания билось сгустком тепла, возвращаясь к жизни. О Создатель, может ли это быть правдой? Может ли единожды разбитое сердце вновь открыться для другого?
Иногда Лелиана жалела что в ней нет внутреннего стержня Андрасте, свято верящей не только в голос ее творца, но и в саму себя. Да, бард несомненно умела держаться уверенно, полагаясь на свои собственные силы в бою и в молитве, но как любому живому существу ей не чужды были муки сомнения. В особенности после предательства Маржолейн — той которую она считала самым близким человеком. И тем не менее бард не могла оторвать от долийки глаз.
- Дети жестоки ровно в такой же степени как и взрослые, только вот боль они обычно причиняют не со зла. - Мягко улыбнувшись орлесианка добавила. - Никогда не стоит недооценивать прекрасный цветок только потому что ты не видишь на нем шипов.
Беседовать о различии между их народами сейчас хотелось меньше всего. На языке вертелись сотни слов которые гордая эльфийка наверняка швырнула бы ей в лицо. О том что ее волосы особенно красивы в неярком свете факелов, что привычные к тетиве лука руки все еще нежны, что она не должна быть одинокой, что она не чужак в их разношерстном отряде, что в конце концов она дорога как минимум одному рыжеволосому барду. Будто бы опомнившись Лиена отпрянула, откидываясь на высокую спинку лавки и окончательно разбивая иллюзию. Эта беседа сама по себе уже была маленькой победой и сдаваться Лели не спешила, заставляя себя сконцентрироваться. С милостью Создателя на твоей стороне возможно все что угодно.
- Если ты захочешь услышать мое пение еще раз — только попроси. - Обращенные к Махариэль голубые глаза были на удивление серьезны. - Что же до моего детства, то вряд ли эта сказка будет интересной.
На деле она просто не знала что сказать. Солгать всегда было в разы проще, изобретая историю о бедной нищенке или дочери знатного купца. Она могла быть кем угодно, без труда надеть любую маску и танцевать до утра пряча за пазухой тяжелый камень. Когда Лелиана пришла к Матери Доротее она оставила эту жизнь позади, приказывая себе забыть, жить только будущим и никогда не оглядываться назад. Создатель спас ее от себя самой, подарив второй шанс и прощение, и Лиена была первой кому она могла позволить себе открыться.
- На самом деле я родилась здесь, в Ферелдене, еще когда эта земля принадлежала Империи, а на троне сидел Мегрен. Моя мать была служанкой знатной орлесианки, и мы всегда жили в ее особняке, огражденные от остального мира. Та эльфийка, которую я упомянула раньше, была кухаркой и нередко присматривала за мной. - Улыбнувшись воспоминаниям Лели добавила. - Можно сказать что я выросла на кухне. Помнится однажды она принесла с рынка вырезанную из тростника дудочку и когда она играла я наблюдала за ее ловкими пальцами как за лучшим трюком ярмарочного фокусника. Мне всегда хотелось быть такой же — мудрой, рассудительной, петь так же красиво. Мама часто гладила меня по голове и говорила что однажды я стану ее гордостью и буду услаждать слух лучших мужей света...
Против собственной воли бард осеклась, невольно вспоминая безмятежное лицо лежащей в гробу, украшенной цветами и ветками. Ей не хотелось врать, но и рассказать эту без сомнения печальную сказку она попросту не могла.
- Твоя очередь побаловать меня историей. - Через силу улыбнувшись орлесианка подобно долийке перекрестила руки на груди. - Я даже не представляю как сложно вырастать в пути.

Пути Создателя воистину неисповедимы. Одно слово «война» раньше внушало барду почти что суеверный ужас, но теперь она до определенной степени была благодарна и Мору и Логейну за то что они однажды привели Серых Стражей в Лотеринг. В жизни Сестры Лелианы всегда чего-то не хватало, и как бы ревностно она не просила пресвятую Андрасте о терпении и благоразумии, чувство пустоты не исчезало. В Ферелдене орлесианка была чужаком, часто слыша за своей спиной шепот приходских кумушек, ее истории слушали одновременно с интересом и подозрением, пытаясь найти в словах женщины малейшую зацепку, намек на ее нечестивость. Каждый житель Тедаса, будь то человек, эльф или даже дварф, всегда нуждается в настоящем доме, в тех кому можно доверить свою спину и в тех кого можно полюбить. Создатель послал ей видение для того чтобы она нашла именно эти маленькие радости, в этом бард сейчас была полностью уверенна, и если по пути им удастся спасти мир от неминуемой беды, то почему бы и нет?
Такой...открытой Лиену бард не видела никогда. Лели не отрывала от долийки взгляда, ловя каждую ее улыбку, каждое движение, каждую озорную искру в глубине серых глаз. Больше всего на свете ей хотелось в совершенстве запомнить мельчайшие детали, сохраняя их подобно редчайшему драгоценному камню. Гордая эльфийка давно мерещилась ей в полудреме, заставляя путаться строки молитвы, меняя целые куплеты Песни Света местами и призывая из небытия полузабытый голос Маржолейн. Однажды почти так же она была одержима своей наставницей, впитывая каждое ее слово, отравляющее душу не хуже приторно сладкого яда в бокале с вином. Махариэль была другой, самой свободной из всех Стражей и их спутников, той что никогда не ранит шутки ради, в угоду собственной прихоти. И вместе с тем она во многом были схожа с Лелианой, тщательно пряча одиночество за мнимой холодностью взгляда.
Сдержать подступающий к голове жар было чрезвычайно тяжело, в особенности после неожиданно легкого согласия ее товарища по несчастью на еще один концерт. От уходящих совершенно не в то русло мыслей женщину спасло лишь очередное воззвание к Создателю и понимание того, что для долийки она наверняка является всего лишь другом. К несчастью предательская память продолжала услужливо возвращать барда в недавнее прошлое, напоминая ей о тепле пальцев Лиены, мешая концентрироваться на действительно увлекательном рассказе.
Для любого народа дети были величайшей драгоценностью, но у кочевых кланов вряд ли была возможность для того чтобы позволить им познать мир постепенно, научившись ходить перед тем как бежать. Вечно в пути, без надежды на то чтобы осесть на одном месте достаточно долго для того чтобы назвать его домом они бежали не только от клейма рабства, но и от самих себя. Немало долийцев оседали в городах, перенимая чужую для них веру, забывая традиции привитые им с рождения, родную речь. Потеря даже одного охотника должно быть является тяжелым ударом для всего клана, раной которая продолжает кровить горечью.
Рядом с Лиеной было легко даже молчать. Лелиана позволила себе расслабиться, невольно вспоминая слова той самой песни и мягкий, грудной голос Литары, рассеянно перебирающей тогда еще длинные косы девочки. Возможно однажды этот же напев нашептывала Махариэль ее наставница, напоминая малышке о том что не все потеряно, возможно вместо пропасти между ними была лишь тонкая стена из хрупкого стекла. По крайней мере именно в это барду хотелось сейчас верить.
Вопрос долийки застал женщину врасплох. Казалось бы ответ был предельно прост, но он мог с легкостью подставить под угрозу первые хрупкие ростки взаимного доверия, потому Лели заставила себя сдержаться, пытаясь придумать более достойное объяснение.
- Я хотела бы стать твоим...другом. У нас больше общего чем кажется — гостей из Орлея в Ферелдене любят почти так же как и долийцев. Кроме всего прочего, - бард обезоруживающе улыбнулась, - я не прочь выучить больше песен твоего народа. Если конечно же это не противоречит правилам.

Перемена в тоне и взгляде долийки была столь резкой, что поневоле бард не могла поверить своим глазам. Первое сказанное охотницей слово Лели вопреки всем приложенным стараниям так и не смогла прочитать по движениям губ, но именно вместе с ним пропасть разрослась, оставляя их на разных берегах бездонной реки. Что она сделала не так? Лихорадочно женщина перебирала свои фразы как нити бусин, но так или иначе возвращалась к единственному выводу – ее предложение о дружбе чем-то ранило Махариэль, заставляя ее вновь скрыться за привычной броней безразличия. Но нет, то что мерещилось рыжеволосой орлесианке не могло быть правдой. Среди кланов каждая женщина это прежде всего мать для будущего поколения, а значит о каких либо отношениях кроме сестринской любви не могло быть и речи. Да и к лицу ли Сестре Церкви навязывать свое общество дикой дочери Долов, имеет ли она право на то чтобы превозносить кого либо выше Андрасте и Создателя? Как не странно эти сомнения поневоле уступали место глухой боли в сердце — холодность Лиены мучала не хуже сваренных Маржолейн по особому заказу ядов. В тщетной попытке скрыть свои чувства бард вновь сомкнула ладони замок, чересчур пристально изучая переплетение собственных пальцев.
Даже если слова об Орлее и не были ударом, они попали в самый центр цели. Лелиана многое отдала бы за то чтобы вернуться на ту самую кухню где жизнь была простой и размеренной, где предательство было лишь страшным словом прочитанным в очередной книге об интригах высшего света. Литара наверняка приняла бы ее со счастливой улыбкой, посылая своего помошника в покои Леди Сесиль с радостной вестью — беглянка нашлась. Увы вряд ли реальность была бы столь же радужной как и мечты. О похождениях рыжеволосого барда обладая определенными связями можно было узнать бесчисленное количество неприятных подробностей, и ее покровительница сейчас должна была как минимум испытывать по отношению к своей воспитаннице холодное презрение. Однажды глупая девчонка, думавшая что она точно знает каков на самом деле этот мир, сделала неправильный выбор за который ей прийдется платить всю свою жизнь. Ко всему прочему от людей Маржолейн ее не защитило бы даже влияние Матери Доротеи. Наставница Лели обладала бесчисленным количеством любовников, готовых за единственный томный взгляд сделать все что угодно прелеснице. В том что она не оставит свою ученицу в покое стоит той пересечь границу Ферелдена у орлесианки не было ни малейших сомнений.
Заставить непокорные мысли и воспоминания выстроится в некое подобие порядка было чрезвычайно сложно. Тишина давила на барабанные перепонки, заставляя барда поневоле проклинать собственную нерешительность. Какой вред был бы Создателю, Лиене, Андрасте и остальным святым от того что она позволит себе сказать правду о том что по отношению к долийке она едва ли не с самого начала испытывала полузабытую нежность, о том что в каждый вечер она просит в молитве лишь благополучии и счастье для Махариэль да скорейшем избавлении от Мора? Они едва перекинулись парой слов, но женщина всегда краем глаза наблюдала за охотницей, отмечая каждую крохотную деталь кажущуюся ей необычайно важной. Эльфийка обладала сильным внутренним стержнем, пылким характером, который она безуспешно прятала под ломким льдом безразличия, преданностью своему делу и невольным союзникам. Те ночи когда им выпадало дежурить вместе всегда казались Лели более спокойными, пусть они и сидели по разные стороны жаркого походного костра, изредка отходя в тень для того чтобы проверить границы лагеря. Как никогда обычно красноречивому барду не хватало смелости и слов.
- Если бы мне хотелось услышать о твоем народе из уст сказителя я бы непременно так и поступила...
...«Но мне нужна ты». Это было так просто, но собраться с силами для того чтобы сказать заветные четыре слова она так и не сумела. Оставалось надеяться на то что долийка поймет ее, увидев свое обрамленное теплом и нежностью миниатюрное отражение в глубине обращенных к ней синих глаз.
- Мне казалось что судьба Серых Стражей счастливая лишь в песнях моих собратьев по ремеслу. - Лелиана была только рада сменить тему, допустив в следующей фразе лишь одну едва заметную погрешность. - То мужество с которым т..вы приняли прилагающееся к легенде проклятие достойно уважения.

Гнев долийки был похож на грозу, освещающую вспышками молний серую массу возникших из неоткуда туч. Все инстинкты самосохранения призывали барда сделать шаг назад, позволить охотнице вернутся в свою привычную броню, отпустить ее и не причинять боль порождающую неожиданную и сильную реакцию, но при одной мысли об этом сердце орлесианки замирало пропуская каждый кратный удар. Единожды почувствовав тепло близости отказаться от него попросту невозможно, равно как и невозможно всегда хранить свои самые страшные воспоминания в темных углах памяти, надеясь на то что понемногу они исчезнут сами по себе. Лиена была пожалуй единственной из Стражей кто ни разу и словом не обмолвился о своих причинах для принятия клятвы. Случайно оброненная в порыве гнева фраза о «страхе перед неизбежной и мучительной смертью» невольно наводила Лели на мысль о том что любящая свой народ эльфийка вряд ли покинула клан по доброй воле, увлеченная величественной легендой о всадниках на могучих грифонах. Миссия Ордена безусловно была благородной и касалась каждого жителя Тедаса, но это едва ли послужило бы достойным доводом для того чтобы последовать за шемленом в неизвестность.
Столешница вибрировала от той силы с которой Лиена впечатала в нее кулак. Непроизвольно бард подалась вперед, с тревогой пытаясь рассмотреть не повредила ли долийка костяшки пальцев, но прикасаться ко все еще подвластной гневу Махариэль она даже и не пыталась. Боль отрезвляет не хуже ушата ледяной воды - этот простой урок Лелиана усвоила однажды на своей шкуре, зажимая кровоточащую рану на животе и борясь с подступающей к горлу дурнотой. Эльфийке нужно было время для того что бы остыть, и кто знает, может быть справившись с неожиданным всплеском эмоций она будет готова довериться своей сестре по несчастью, позволяя ей стать утешением и опорой. Создатель милосердный, об этом орлесианка не позволяла себя даже мечтать, опасаясь спугнуть хрупкую надежду.
Меньше всего бард ожидала увидеть в их импровизированной камере гостей. Расширенные от удивления синие глаза не отрываясь наблюдали за грациозными движениями Хозяйки, пожаловавшей к своим пленницам неожиданно без конвоя из покорных ее любому слову оборотней. На долю мгновения орлесианка воспряла духом, надеясь на то что их товарищи уже успели вернуться убеждая Хранителя встретится с созданием рук своих, но увы этой надежде не суждено было оправдаться. Едва первые слова покровительницы проклятых замерли в напряженной тишине Лели рывком поднялась, заметно напрягаясь и делая шаг по направлению к Лиене. Она не позволит никому, даже воплощению самой сущности леса, причинить ее спутнице вред. Как не странно грусть в бездонных черных глазах Хозяйки говорила об обратном.
Последняя фраза их эфемерной гостьи почему-то врезалась в сознание Лелианы особенно остро, и невольно женщина перевела взгляд на идеально прямую спину Махариэль. Казалось бы все было в полном порядке, все кроме бурого пятна немногим выше правой лопатки охотницы, едва заметного под прядью темных волос. Судя по цвету кровь еще не успела засохнуть полностью, а значит...она не уследила. Первым порывом барда было неистовое желание убедится в том что она тревожится понапрасну, и на деле мнимая рана окажется всего лишь прощальным даром умирающего врага, но очень вовремя вспоминая о присутствии Хозяйки она заставила себя сдержаться. Давать духу лишние причины для подозрений не имело никакого смысла.
Орлесианка стремительно сдвинулась с места лишь когда тяжелая створка двери с гулким ударом захлопнулась. Не обращая на слова Махариэль никакого внимания она преодолела расстояние разделяющее ее и долийку в несколько широких шагов, бережно откидывая в сторону пахнущую травами и дымом прядь и моля Создателя о том чтобы ее худшие опасения не оказались правдой.
    - Пресвятая Андрасте, спаси и сохрани...
Рана была неглубокой и уже почти не кровила, но судя по рваным краям нанесена она была отнюдь не грубым оружием останков обитателей этих руин. Единственной другой альтернативой был оборотень, носитель и распространитель проклятия Затриана. Бороться с нарастающим ужасом Лелиане было с каждой секундой все сложнее, но терять голову ей сейчас совершенно точно было нельзя. Не ради себя, ради Лиены.
    - У тебя неглубокая рана на правом плече. Она все еще немного кровоточит, нам нужно ее немедля промыть и очистить, но...для этого тебе прийдется оголить спину.
Говорить складно и размеренно когда голос дрожит от страха — сомнительное удовольствие. Бард многое отдала бы сейчас за дар целительства, подвластный Винн, Суране и даже Морриган, многим пожертвовала бы ради единственного чуда. Увы все на что она была способна это без устали повторять единственную молитву и надеяться на то что долийка не догадается о том какая опасность ей на самом деле угрожает.

От прикосновения пальцев барда Лиена отшатнулась чересчур поспешно, будто бы стремясь установить между ними дистанцию исключающую телесный контакт. Будь обстоятельства другими Лели может и позволила бы себе почувствовать острый укол разочарования, но сейчас счет времени мог идти на секунды. Слишком свежо было в памяти действие которое оказывали на порождений тьмы сваренные руками антивианца яды и мука на лицах пораженных проклятием эльфов в импровизированном походном госпитале долийцев. Непроизвольно женщина поймала себя на том что находит все меньше и меньше доводов  оправдывающих Затриана. Он был достаточно мудрым для того чтобы понять что рано или поздно призванная им порча может перекинуться и на его охотников, обрекая их на постепенную и болезненную деградацию в зверя. О том что могло произойти если хотя бы один оборотень сумел выбраться из леса нападая на первую попавшуюся на его пути деревню орлесианке не хотелось даже думать. Месть Хранителя имела потенциал для превращения большей части Ферелдена в обезумевших зверей, но сейчас гораздо более важным был тот факт что она вполне возможно коснулась Махариэль, смешиваясь с уже пораженной скверной кровью.
В напоясной сумке предусмотрительной долийки легко отыскалась необходимая припарка, которую Лелиана приняла из рук лучницы как величайшую драгоценность. Конечно магия Винн была бы куда полезней смеси из размоченного в алкоголе эльфийского корня с растертыми в пыль сухими травами, но отправиться вслед за волшебницей «залогу» вряд ли позволили бы. Судя по тягучему запаху для этого конкретного шедевра медицинского искусства Морриган использовала закупленный еще у Лотерингского хозяина таверны дешевый эль, и бард едва сдержалась от того чтобы поморщится, случайно поймав взгляд Лиены. Такого страха в глазах гордой своенравной охотницы она не видела никогда. Значит она тоже сопоставила факты приходя к очевидному выводу. В очередной раз орлесианка почувствовала свою беспомощность, старательно сдерживая единственный порыв — шагнуть навстречу к Махариэль, бережно прижимая ее к себе и шепча бесполезные слова о том что все будет хорошо. «Создатель милосердный, сохрани ее от беды, возьми мою жизнь вместо ее, возьми то счастье которое предназначается на мою долю и даруй ей избавление...»  Всем сердцем женщина надеялась на то, что ее милостивый покровитель слышит голос своей дочери сквозь стенания мира. И будь что будет.
С креплениями доспеха эльфийка возилась казалось бы вечность, но Лели решила не мешать ей. Какой бы монотонной не была работа она наверняка хотя бы ненадолго отвлекала от дурных дум, давая охотнице такую необходимую отдушину. Бард же пыталась прогнать совершенно не подходящие моменту мысли о том, что еще немного, и она коснется мягкой даже на вид кожи Лиены, позволяя пальцам и времени замереть на одной идеальной точке бытия. «Андрасте невеста Создателя, даруй мне силы...» Последняя застежка многострадального нагрудника поддалась пальцам Махариэль, и орлесианка поспешно отвернулась, опасаясь одновременно и смущения лучницы, и собственных алых щек. Сейчас не время и не место для настойчивых стремлений плоти, затуманивающих разум и сбивающих ритм сердца с шага на галоп.
Напряжение в голосе долийки было почти что физически осязаемым. Усилием воли подавив то чувство, которое бросало голову барда попеременно то в жар то в холод, женщина шагнула к Лиене, останавливаясь всего в нескольких дюймах от обнаженной до пояса охотницы. Серьезный взгляд серых глаз, брошенный через плечо, она выдержала с честью, осторожно и нежно касаясь здорового плеча Лиены.
  - Я не могу точно сказать. Рана чересчур мала для того чтобы с уверенностью опознать орудие которое ее нанесло. - Теперь Лели стояла почти впритык к долийке, чувствуя как темные волосы щекочут ее лицо, всем телом ощущая исходящее от Махариэль тепло. - Прости, но сейчас скорее всего будет больно.
Пальцы барда сжались на плече эльфийки, давая ей понять что стоит подготовиться к обещанному неприятному ощущению. Движение правой руки женщины было быстрым и точным, крепко прижимая припарку к злосчатной глубокой царапине на спине и удерживая ее на одном месте, одновременно с этим она мягко полуобняла охотницу левой рукой, прижимая к себе и заставляя оставаться на одном месте.
  - Все будет хорошо. Я с тобой. - Тихий шепот сорвался с губ вместе с теплом дыхания у самого уха лучницы.